Ванинский пожар 1976 года
45 лет назад в Хабаровский край пришёл циклон, принёсший многочисленные пожары. Старожилы до сих пор помнят события тех лет и говорят о них, как о глобальном бедствии, печальной дате, перевернувшей жизни нескольких поколений. В ночь с 17 на 18 октября 1976 года страшный пожар охватил и Ванинский район. Масштабы трагедии до сих пор неизвестны. Статистика пожаров тогда не велась, но люди, оказавшиеся одни на один с огнём, потеряли в этом огне слишком многое, чтобы забыть тот ужас, с которым им пришлось столкнуться..
В архивах газеты «Тихоокеанская звезда» мы нашли воспоминание о том страшном дне жительницы поселка Заветы Ильича Валентины Дмитриевны Игнатенко. Она стала свидетельницей пожара в п. Токи, где полыхали не только дома, но и склады с боеприпасами воинской части: «Сначала загорелся лесопильный завод, потом огонь перекинулся на дома. Нас эвакуировали в подвал железнодорожного вокзала, а потом мы услышали ужасный визг и взрывы. Когда я вышла на улицу, то над моей головой пронесся снаряд, потом еще. Один из них угодил прямо в цистерну с горючим. Багровое зарево стояло над Токами несколько дней. Каково было увидеть односельчан и совсем молоденьких солдат, гибнущих на месте…» («Горело всё: земля и воды» / «Тихоокеанская звезда» от 02.11.2006г.)
А житель Ванино Владимир Игнатьевич Черданцев написал об этом страшном дне рассказ.
Владимир Игнатьевич в далёком 1968 году служил радистом на контрольной радиостанции в Советско-Гаванской военно-морской базе. После службы жил в Ванино, а в 2016 году переехал жить в Хабаровск. Там он и написал рассказ "Ванинский пожар 1976 года", который мы решили опубликовать на странице газеты «Восход».
Ванинский пожар 1976 года
17 октября 1976 года, воскресенье. Обычный день, в смысле такой же, как и все последние, предыдущие. Затянуто всё дымом от пожаров лесных, уж больно близко они к поселку подступили. Да и температура на улице больно высокая, а вроде как бабье лето уже кончилось.
Под вечер посидели немного у соседей Власовых, что через дорогу жили. Юрий Александрович и Мария Арсентьевна по возрасту нам в отцы, матери годились, но это не мешало нам дружить семьями. В то время совсем нередкими были застолья по-соседски, по поводу рождения или даже праздника государственного.
В тот год наша семья прибавилась еще на одного члена, в начале августа родился сын, которого нарекли именем Алексей. Дочери Елене было уже семь лет, и она уже полтора месяца как в школу ходила. Ну и мы с женой Марией, о двадцати семи и двадцати шести годов от роду, соответственно.
Легли спать с чувством тревоги и приближающей беды. Уж очень многое ее предвещало, она просто в тот день в воздухе висела, беда эта.
Ночью разбудил громкий стук во входную дверь дома. На крыльце стояла полураздетая соседка наша, Мария Арсентьевна, с которой расстались несколько часов назад.
- Вы слышите? Нет, вы слышите, что творится на улице то?
И захлебываясь, рассказывает.
-Вышла на улицу, кроме зарева со всех сторон, были слышны далекие взрывы. Забегаю в дом, бужу мужа:
- Юрка, вставай быстрей! Взрывы какие-то слышны, делать что-то надо!
- Давай ложись! Тоже мне вояка нашлась, взрывы она услышала!
Кряхтя, всё же, встал, бормоча под нос нелицеприятные слова в адрес разбудившей его жены. Этот пятидесятилетний мужик был небольшого роста, полненький, этакий “шкафчик”. Засеменил на улицу.
Через несколько секунд влетает обратно и кричит жене:
- Что разлеглась, растуды твою мать! Вставай быстрей, там, кажись, склады сто первой базы уже взрываются!
На улице, действительно, творилось что-то непонятное. Помимо завывания ветра, зарева со стороны леса, стали примешиваться звуки разрывов, причем иногда довольно сильные. Заговорило вдруг радио на стене, просят всё взрослое население брать лопаты и бежать тушить пожар в сторону уже горевшего райвоенкомата. Тогда он уже располагался по улице Центральной, чуть ниже ресторана ВОЛНА.
Как законопослушный гражданин во-первых, и во-вторых, как не владеющий обстановкой на пожаре, схватил лопату и побежал вниз по улице, в сторону военкомата. Почему-то один, из соседей никто не наблюдался в это время. А в доме осталась плачущая жена с двумя ребятишками и уговаривавшая меня не бросать их в такой момент.
До военкомата не добежал, остановился у перекрестка. Матерь божья, что я вижу! Горит весь Зеленый поселок, а это как минимум два десятка домов, база Ванинторга, хлебозавод, солдатская часть и ниже по улице военкомат, первый магазин и пельменная на углу перекрестка. Это горела пока еще та часть поселка Ванино, что загорелась непосредственно от лесного пожара, подступившего вплотную к домам и постройкам. Самое страшное было еще впереди.
Ну и куда бежать, что тушить? Моё замешательство прервала летящая по воздуху головешка от пожарища и приклеившаяся к деревянному столбу порывом ветра. И столб тут же начал гореть.
Я сбил лопатой эту головешку со столба. Стал сбивать пламя, забрасывая его землей. Куда там! Пламя по столбу устремилось вверх и понял я, что надо плюнуть на такое тушение и бежать обратно домой, спасать семью, пока не поздно.
Надо сказать, что те лесные пожары осени 1976 года наступали широким фронтом на населенные пункты Ванинского и Советско-Гаванского районов, и практически подошли к берегам Татарского пролива. Так было и в Ванино, так было и, в расположенном с ним рядом, поселке Токи.
А в Токи, непосредственно на окраине лесного массива, был расположен большой, артиллерийский склад со всевозможными минами, снарядами, гранатами и прочая и прочая. Вероятно, минерализованной полосы не было, наверняка не опахана была и территория складов. Да и сами деревянные склады на ладан дышали уже. А половина снарядов вообще под открытым небом была.
Загорелись, ох как дружно загорелись эти склады, говорят, начальник этих складов, увидев пожарище, умер от сердечного приступа сразу. И пока взрывались от нагрева всякие мелкие мины и гранаты, было еще терпимо, но когда полетели в разные стороны реактивные, почти трехметровые ГРАДЫ, по-настоящему стало страшно.
По одной из версий на подъездных путях остался неразгруженным, а потом и не вывезенным, железнодорожный состав с этими реактивными снарядами, по другой, эти снаряды начали самопроизвольно запускаться уже, будучи заскладированными. Взрыватели, слава богу, отсутствовали у них, но и без них эти снаряды успешно поджигали всё подряд.
Первые свисты и визги от них, со светящимися следами на ночном небе, я увидел и услышал на бегу к своему дому. Причем картина странная наблюдалась, если один снаряд пролетал где-то высоко в небе, то второй уже летит совсем низко и падает совсем рядом.
Это я уже утром следующего дня увидел, что один из таких ГРАДОВ воткнулся в мой огород в трех метрах от крыльца, что только стабилизаторы наверху торчали, а второй, перелетев через дом, упал на дорогу и, сделав выбоину в асфальте, переломился пополам.
А тогда, ночью, наспех собрав ребятишек и положив двухмесячного сына в коляску, мы бегом, под несмолкаемый свист и вой снарядов, рванули в порт, в бомбоубежище, потому как спрятаться на финском поселке от такой напасти было негде.
По дороге нас догнал на своем мотоцикле УРАЛ Коля Тюха и мы, бросив коляску в угловой дом на улице Клубной, которая благополучно потом сгорела вместе с домом, домчались до порта. Ворота были открыты настежь, и мы вскоре были уже у входа в убежище.
Бомбоубежище, а их было два на территории порта, строились зеками вместе с портом и одно из них, в которое мы вошли, представляло из себя с десяток помещений, выдолбленных заключенными в горе, довольно большое и хорошо оборудованное. Я говорю так, потому что бывал в нем и раньше и при электрическом свете хорошо его разглядел тогда.
Сейчас здесь была совершенно другая обстановка. Во-первых, света не было, неразбериха полная, толпы людей на улице, тут же какие-то домашние вещи, чуть ли не с шифоньером у входа. Это надо же, кто-то умудрился с финского и скарб привезти сюда.
Много женщин с детьми внутри убежища сидят на скамейках. При свете свечей, с удивлением увидел, сидящих рядышком, своих соседей, Власовых. Ну, Мария Арсентьевна ладно, а Юрию то Александровичу надо бы на свежем воздухе быть.
За это время количество загоревших домов возросло, загорелись и генеральные склады пароходства, что были наверху, на территории порта. И пока я был непродолжительное время в бомбоубежище, устраивая свою семью, и возле входа в него, я заметил много чего, хоть и мимолетного, но весьма интересного.
В аккурат напротив бомбоубежища, в железнодорожном тупике стоял вагон с вином, тогда они были частыми гостями в порту, следуя на Сахалин и Магадан. Вино в больших деревянных бочках, с обязательным сопровождающим в вагоне этом. Вагон-труба, так звались эти вагоны с вином среди нас.
Так вот видя, что пожар, вот он, рядом полыхает, в нескольких десятках метрах от него, этот сопровождающий, по-нашему же – бурдюжник, решил, да гори всё синим пламенем, надо напоследок хоть денег подзаработать и стал громко орать, зазывая покупать у него вино.
На его беду крики услышал Алексей Ларионов, начальник штаба гражданской обороны порта, фронтовик, небольшого росточка, но такого шороха навел, размахивая пистолетом перед лицом этого бурдюжника, конечно же, он был не нашей национальности, что тот мигом закрыл на замок дверь вагона и исчез.
А в самом бомбоубежище случилось непредвиденное и опять Ларионову надо вмешиваться, по большому счету, это как раз и была его работа. Из полыхавших генеральных складов на погрузчике привезли несколько двадцатилитровых бутылей, ошибочно считая, что привезли лимонад для детей, сидящих внутри бомбоубежища. А когда одна мамаша дала хлебнуть этого лимонада, тот зашелся в истошном крике.
Оказалось, да, на этикетке присутствует слово ЛИМОНАД, но там, как я помню, было написано ЭССЕНЦИЯ ДЛЯ КУПАЖА НАПИТКА ЛИМОНАД. То есть сладкий спирт, градусов под 75-80.
И снова начальник штаба ГО дает команду на вынос этих чертовых бутылей из убежища, а вот куда их вывезли, история умалчивает. Одну я случайно видел в нашей столярке. Даже попробовал содержимое. Но об этом как-нибудь потом.
Это я вам так долго рассказываю, а на самом деле всё это произошло в считанные минуты. Семья в относительной безопасности, теперь надо бежать домой, если есть возможность, то попытаться что-нибудь спасти из вещей.
А наверху всё пылало. Многочисленные пожары сопровождались непрекращающимся свистом ГРАДОВ и взрывами. Горел промтоварный магазин под номером 23, в сполохах огня и дыма мелькали фигуры людей с тюками ткани на плечах, горела правая сторона улицы Клубной, улица Пионерская, по которой я бежал. Горела солдатская часть на улице Гарнизонной с двухэтажными бараками, магазином и клубом. С другой стороны, от речки Мучке, горела ремстройконтора порта, особенно красиво горели сухие кубы пиломатериала, аккуратно сложенные, как домики, с побеленными, известью, торцами.
И, конечно же, продолжал гореть лес со стороны автобазы. Вот и получается, что со всех, четырех сторон, полыхают пожары, а посередине этого пожара, так называемый, финский поселок. Пять улиц, Морская, Нахимова, Мичурина, Хабаровская и Волочаевская, состоящие сплошь из сборно щитовых двухквартирных домов. Это спичечные коробки, которым гореть считанные минуты. Когда как рубленые дома на Клубной сгорали всего за полчаса.
И вот я у своего дома, что как раз посередке этого поселка, на улице Мичурина. А вон и сосед Власов, что напротив живет, уже прибежавший из бомбоубежища и грузивший в коляску своего ИЖАКА холодильник. И смех и грех. Этот холодильник он вывозил сначала в подвал двадцать третьей школы, потом ему не понравилось направление ветра, и он перевез его куда-то в другое место. В результате этих переездов холодильник потерял свой товарный вид ввиду многочисленных вмятин и царапин.
Другое дело мой сосед, что за стенкой жил, знатный бригадир докеров в первом районе. Что же ты, говорю, мебель свою не вывозишь? А зачем, отвечает? Поцарапаю еще, а она у меня застрахована. А сам закапывает пару бутылок водки в кучу навоза во дворе. Вот, сосед, если не сгорим, то выпьем с тобой после пожара. Не сгорели, но и не выпили. Вернее, я выпил, но пришлось бутылку у него покупать. По дорогой цене.
Сейчас я с улыбкой вспоминаю свои действия, но той ночью было совсем не до смеха. Прибежав домой, я первым делом начал сдергивать дешевенькие шторы с окон, какие-то тряпки совал в мешки и выносил в огород. Я в считанные минуты отрыл окопы и закопал тряпки эти. Но шубу жены оставил в шифоньере. А вдруг испачкается и помнется. А что сгорит и не подумал.
Жителям Токи досталось очень тяжко, лесной пожар и снаряды стерли этот, некогда красивый поселок, полностью с лица земли. Бедные люди бежали от снарядов к бухте, прятались за обрывистым берегом и там, где хоть было какое-то укрытие.
Увозили ли местные чиновники свои семьи, на стоящий у причала, паром, утверждать не могу, потому, как не видел сам. Но слухи такие ходили. И якобы на рейд даже уходили, спасаясь от летающих снарядов. А снарядам действительно плевать было куда лететь. Нагрелся до критической температуры, воспламенилось топливо маршевых двигателей, и полетел родимый. При удачной траектории мог далеко улететь, говорят, даже в районе Меншикова сгоревшие болванки находили.
Финский поселок был как раз на пути этих снарядов, если смотреть от артсклада в сторону Ванино. И до сих пор непонятно, какое провидение спасло тогда поселок. Снаряды находили после пожара практически везде, но ни один из них не поджег ни одного дома.
На соседней улице Нахимова снаряд влетел в дом Александра Чужайкина. Пробив одну стену в зале, он вылетел через другую, оставив после себя огромную дыру, в висевшем на стене, ковре. Компенсацию тогда хозяин не получил, ковер-то не сгорел.
Еще один снаряд влетел в подпол другого дома. А там, на зиму у хозяев были как обычно, припасы на зиму. Этот снаряд, видимо, так хотел снова выбраться на волю, так бушевал там, что вместо запасов картошки в ящиках, получился настоящий винегрет. А излишки картошки, всего лишь днем ранее, хозяева успели на базу за денежки сдать. Правда там она тоже сгорела. А дом не загорелся. Вот вам и парадокс.
В Токи все дома из бруса и бревен сгорели, в Ванино часть Клубной и весь Зеленый поселок тоже из бревен, как корова языком слизала, вместе с Гарнизонной улицей, а финский, с его “сборно-щелевыми” домами, остался цел.
Дым от пожарищ был такой, что мой мотоцикл ВОСХОД-2 еле-еле в гору на финский вытягивал, кислорода в воздухе не хватало ему, чтобы бензин в двигателе воспламенить.
Утром робко возникло предчувствие, что мы, быть может, не сгорим. Снаряды летать перестали, разве что редко-редко какой пролетит, видно, где-то огонь добрался еще до целых. Горело, вернее, догорало во многих местах, но ветрище стих, да и люди на технике зашевелились. Началось целенаправленное тушение некоторых зданий и объектов.
Но семью пока перевозить в свою квартиру на финском не спешил, обстановка оставалась напряженной. Да, забыл сказать, что жену с ребятишками, мы с Анатолием Головко, переместили из бомбоубежища в его квартиру на Четвертой Линии, так что было уже спокойнее.
Не успели затихнуть последние разрывы и догореть, что еще не сгорело, как десятки пацанов, да и некоторые взрослые даже, рванули на территорию сгоревшего артсклада. Находили много гранат и других взрывоопасных предметов. Пока власти сообразили выставить охрану этого пепелища, то тут, то там, стали гибнуть и калечиться дети.
Помню, девочка с соседней улицы, приносит домой взрыватель от гранаты, подает его отцу.
-Папа, нам в школе сказали, что если мы найдем что-нибудь опасное, мы обязательно должны показать это своим родителям.
-Молодец, дочка, ты правильно сделала. Вот если за это кольцо дернуть, то… - подвыпивший отец не успел договорить, раздался взрыв и трех пальцев на его руке как не бывало. Хорошо, девчонка у него за спиной стояла.
И надо сказать, сколько бы в последующие годы не проводили разминирований, до сих пор в лесу можно найти свидетелей тех далеких событий. Собирал как-то грибы и неожиданно оказался на поляне, где вместо грибов куча гранат горелых. Ясно, что эти половинки опасности не представляли, но с величайшей осторожностью, чтобы не наступить на них, я поспешил ретироваться.
Пожар случился с 17 на 18 октября 1976 года, от поселка Токи остались только печные трубы, Ванино тоже изрядно пострадал, но демонстрацию трудящихся на 7 ноября никто не думал отменять. Тем более, строго-настрого, было запрещено говорить о летающих снарядах и взрывах. Якобы, всего лишь немного пострадали от пожаров лесных.
И шли мы 7 ноября многочисленными колоннами по улицам поселка, конечно же, не по своей воле, с плакатами и портретами правителей наших, мимо останков сгоревших зданий, гаражей и техники. Туда, на площадь, где звучали с трибуны горячие призывы горячо любить партию и еще теснее сплотиться вокруг нее, чтобы победить все беды и невзгоды.
Источник: https://proza.ru/2021/04/28/1902
