ЭТИ ДОТЫ КАК ДАТЫ...
Ещё в юности Иван Иосифович Тилиндис мечтал стать военным, но ни в одно военное училище не попал: то ли происхождением не вышел, то ли образования не хватало, то ли ещё какая закавыка в его биографии не нравилась властям, но… Душу отвёл, когда служил «срочную». Попал в морфлот, как раз незадолго до войны.
Его сверстники, как и он сам, не раз собирались на фронт – рвались, просились, но, как говорил Иван Иосифович: «Я не виноват, что на западе не был. Меня, обученного и подготовленного артиллериста, командира орудия, направили туда, где я был больше всего нужен...» Как раз в то время, когда для всей страны, кроме Дальнего Востока, Великая Отечественная уже официально отгремела 9 мая. Все, кто служил тогда на Дальнем Востоке, были здесь нужны именно для того, чтобы не открылся ещё один фронт. Если бы не грамотная тактика командования, то неизвестно, когда бы, где и чем закончилась Великая Отечественная война…
Войны давно нет, а бухта Обманная и мыс Весёлый, и самая что ни на есть настоящая – рукой можно потрогать – корректировочная вышка, есть. Целым целёхонька, словно не десятилетия назад построенная. Сколько же их, оборонительных точек было построено на побережье? Кажется, что они повсюду. Но так только кажется. Возможно, потому, что даже один-единственный, увиденный во время обычной прогулки, не вписывается в безмятежность твоего сознания и умиротворённость окружающей природы: голубичные кусты, берёзки-лиственницы, белые ракушки, бордовая брусника, ярко-сочные ирисы и вдруг серый бетонный ДОТ, возникающий перед тобой, словно из-под земли. Неприятно. Холодно. Откуда? Зачем? Почему ещё здесь?
Это сейчас непонятно. В 1944-м – всё, как на ладони – воспрепятствовать высадке противником десанта. Задачу выполнили, хотя не сделали ни одного выстрела. Бывает и так: война без стрельбы. Очевидцев той войны на побережье Татарского пролива – в Ванино и Советской Гавани – единицы. Один из них был ветеран войны и труда, награждённый медалью «За победу над Японией», Иван Иосифович Тилиндис, впервые попавший в эти места 1 января 1944 года молоденьким «срочником», но уже сержантом и командиром орудия. Вот как об этом ветеран вспоминал:
-Из Владивостока на пароходе «Астрахань» наша команда – человек 50 – прибыла в район Совгавани. Около Красного партизана встали, пароход дальше не мог пробиться, выгрузились прямо на лёд. Затем полкоманды отправили в 216-й артдивизион на Сетуан, а я попал в 54-й на Токи, откуда меня перевели в Датту. Я туда не хотел, меня больше тянуло на Бурный, где стояли пушки, более мне знакомые. Управление 54-го отдельного размещалось неподалёку от Ток. И было у него четыре батареи – в Датте, в Токах, на мысе Бурном и на мысе Весёлом. Калибры разные. Огневые позиции удалены от берега, стрельба велась по закрытой цели… На Весёлом вышка стояла. А на ней дальномер шестиметровой базы. На самом КП 925-й батареи я не бывал, а на пушке и в потернах был – они 16 метров глубиной: там и жильё, и боезапас, лабиринты ходов-выходов… Пушки крупные – 180 мм, вес одного снаряда где-то 96 кг. Укрепления были мощные, поэтому и сохранились до сих пор. И в войну, и спустя время, мы понимали, что укрепления на побережье имели большое значение. В их строительстве я не принимал участия. Когда прибыл сюда с командой, пушки уже стояли, личный состав был укомплектован. Уже в мирное время я приводил внуков посмотреть на бетонированные орудийные дворики, показывал им, где на Бурном стояли пушки. А вот на 925-м так больше и не довелось побывать. Всё хотел туда съездить, но так и не получилось посмотреть, вспомнить 44-й. Рассказывали, что очень долго материальная часть там не охранялась, и долго пушки и стволы стояли заброшенные… Была здесь и ложная огневая позиция между Бурным и Токи, проводились имитационные стрельбы, учения. Учебные тревоги были частыми, режим службы – жёстким. Перед войной с Японией сюда забросили много пехоты и миномётчиков. Появились проволочные заграждения по берегу. Были подготовлены долговременные огневые точки. Поначалу людей кормили неважно. Перед войной – намного лучше, увеличили норму хлеба. Постоянно проводились занятия по материальной части, беседы. Матчасть изучали так основательно, что я и сейчас помню всё до шурупчика. Развлечений не было, разве что кино, одно и то же, раз десять посмотришь. Во время моей службы на Бурном была объявлена война с Японией. Сразу дали боевую тревогу. На батарею пришли замполиты, успокаивали, вели разъяснения. А потом половину личного состава отправили в десант. Ночью подходили БТЩ – быстроходные тральщики, грузились и отправлялись на Сахалин. Я же, во время этой войны, так и служил здесь на батарее. Демобилизовался в 1946 году.
Уже после службы, особенно в День Победы, ему не раз приходилось слышать обидные слова: «Такие, как ты, и пороху не нюхали, какие ж вы участники войны…» Поначалу такая несправедливость больно жгла и терзала душу и самого Ивана Иосифовича, как и большинство служивших на Дальнем Востоке. Но со временем он перестал обращать внимание на недостойные выпады в свой адрес. Он, самодостаточный во всём человек, накопивший огромный жизненный опыт, знал цену своей правде. «А время – оно само расставит всё по местам…» — так рассуждал сержант запаса Тилиндис.
Спустя десятилетия после войны он помнил, как зарядить орудие, а местные краеведы консультировались у него по поводу размещения на побережье береговых укреплений. Иван Иосифович не отказывал. Ведь перешеек на Меншикова, бухта Северная, бухта Сетуан для него до сих пор хранятся в воспоминаниях тех лет. Когда-то здесь стояли пушки… Были основные и запасные позиции… В бухте Датта размещались их землянки. На мысе Бурном для него, командира орудия, впервые прозвучала настоящая боевая тревога – нападение воздушного противника в районе Иннокентьевки… Не забыл и как от первого пирса в бухте Ванина быстроходные тральщики уходили в сторону Сахалина…
После службы Иван Иосифович Тилиндис решил остаться в Ванино, хотел работать в порту, быть в числе тех, кто с гордостью называл себя портовиком. Но мечте удалось сбыться не сразу – не то, что докером, но и разнорабочим не взяли, не было вакансий. Выручил хороший знакомый, тоже ветеран войны – Владимир Савельевич Черных. Узнав о мечте Тилиндиса устроиться в порт, он решил помочь и предложил пойти в отдел снабжения. Тот оскорбился: «Издеваешься? Я докером хочу быть, а ты…» А потом поддался на уговоры лишь потому, что, работая в порту, он уже мог надеяться, как только начнётся навигация, постарается перейти в докеры.
Хваткий и жадный до знаний, и в ожидании он времени даром не терял – увидев объявление о наборе на курсы крановщиков, тут же записался… Закончилось всё тем, что когда Тилиндис всё-таки попал в бригаду грузчиков, он уже мог работать и на кране, и на погрузчике. Но вот чего не хватало, так это практики. Он рвался в бригаду Шанцева, а попал, как назло, в самую отстающую… Но пройдёт не так уж и много времени, как Иван Тилиндис сам станет бригадиром, и даже инструктором – будет обучать молодёжь. И он с благодарностью всегда вспоминал своих учителей-бригадиров Ивана Зарецкого, Петра Папка, Степана Стаценко и многих других. Добрыми словами вспоминали и его…
Об Иване Иосифовиче Тилиндисе я писала не раз и что удивляло даже спустя годы так это его жизнелюбие и доброта. Пройдя суровые испытания, он не утратил лучшие человеческие качества, о чём без слов говорят фотографии, где он с внуками… А ещё – песни. Как вы думаете, что может объединить людей самого разного возраста, когда они слушали в исполнении ветерана Тилиндиса знаменитую «Катюшу»? Нет, не чувство сожаления от огромных, невосполнимых военных потерь, а гордость за то единодушие, на которое все мы ещё готовы объединиться ради мира, любви и счастливой жизни нашей Родины! Вопреки всему и благодаря им — ветеранам!
Татьяна Седых.
#21 21 мая 2025
